МИНСК, 27 сен – Sputnik. Традиционный узбекский нож (пичок или пчак (печак) – в переводе "нож") – особенный, универсальный инструмент: символ государства с богатыми кулинарными традициями и незаменимый помощник на кухне не только в Узбекистане, но и в других странах, в том числе Беларуси.
Sputnik Узбекистан проследил историю этого, казалось бы, обычного, но в то же время такого особенного предмета.
Первые упоминания о пичоке датируются XIV–XV веком. Именно тогда узбекские ножи начали свое путешествие по миру сначала как диковинка, а позже как универсальный бытовой инструмент. На изготовление клинков этого узбекского ножа в основном идут углеродистые стали. В старину использовали железо из Индии или сломанное оружие. Позже, в XX веке, в ход пошли клапаны, рессоры от автомобилей и другие запчасти. В настоящее время пичоки куют из высокоуглеродистых инструментальных сталей или сталей для изготовления шарикоподшипников.
Обычно клинки пичока имеют темный цвет с голубоватым или желтым отливом. Заточка узбекских ножей – от обуха в ноль, т.е. клинки не имеют спусков. Это позволяет делать "подводку" ножа практически о любую твердую поверхность, что очень удобно в хозяйстве. Еще одна особенность узбекского ножа – его вес: пичок в отличие от других ножей подобного размера очень легкий.
Что касается формы клинка (тыг), то ее происхождение достоверно неизвестно. Есть предположение, что во времена Тамерлана завоеватели опасались восстаний, и, чтобы лишить народ холодного оружия, заставляли кузнецов ковать клинки с поднятым вверх острием, – такими ножами было сложно нанести колотую рану. Стоит отметить, что именно благодаря такой форме лезвия пичок в СССР не являлся холодным оружием. В конечном итоге пичок, как раньше, так и сейчас, остается качественным удобным хозяйственным ножом.
Как и другие виды ножей, пичок делится на "подвиды", т.е. ножи, имеющую узкую специализацию. Так, например, одна из основных форм клинка, у которого кончик приподнят вверх, называется "кайкэ". "Тугри" удобен для нарезки мяса и отличается шириной клинка, которая или постоянна или сужается к острию.
Пичоки "казахча" были распространены среди жителей побережья Аральского моря. Линия обуха "казахча" примерно на одну треть до острия образует плавную выемку, которая затачивается с одной или с обеих сторон. Клинком такой формы легко чистить и потрошить рыбу. Стоит отметить, что такими ножами пользовались казахские рыбаки – отсюда и название.
Большое внимание мастера уделяют рукояти, которая называется "доста". Это практически всегда произведение искусства. Раньше ее изготавливали из дерева (чинар, абрикос), кости или рога либо металла (мельхиор, латунь). В наше время применяют и современные материалы – текстолит и оргстекло. Как правило, рукояти из дерева и кости дополнительно не украшаются, мастера пытаются сохранить натуральную текстуру. А вот в искусственные, в рог, в металл делаются цветные вставки из проволоки, садафа и перламутра, а также наносятся растительные орнаменты.
Отличительная черта узбекских ножей – клеймо (тамга). Как привило, основными элементами в тамгу являются полумесяц – символ веры, звезды и символ хлопка. Раньше считалось, что количество звезд в клейме указывает на количество детей мастера или на количество его учеников, которые стали мастерами. В наше время звезды это, скорее, дань традиции. На современных клинках в клейме можно встретить стилистическое изображение чего угодно – всего, что дорого мастеру.
В любые времена холодное оружие было признаком достатка. То же самое касается и узбекского ножа. Чем красивее и "богаче" пичок, тем достойнее его хозяин. С другой стороны, настоящие рабочие ножи просты, но удобны в обращении. Причем стоит отметить, что в Узбекистане дарить нож – к счастью. А еще острый пичок – это амулет, оберегающий владельца от злых духов, неприятностей и болезней.
В 1979 году в журнале "Вокруг света" Олег Зубов в статье "Знак мастера" писал: "… после закалки и точки на рукоятке ножа зацвела старинная орнаментальная вязь, а широкое цвета воронова крыла лезвие украсилось фамильным клеймом Абдуллаевых – три звезды и луна. Мне показалось, что все эти узоры, тонкие и певучие переливы красок, словно сошли с мозаичных стен и куполов древних среднеазиатских мавзолеев… Я не сказал, но, по-моему, это был не нож, а подлинное украшение, произведение искусства, место которому в витрине музея. Хотя сам Абдулатто никогда бы не согласился со мной.
– Можешь резать хлеб, можешь чистить картошку, а можешь повесить на ковер и смотреть, – сказал он мне на прощание. – Все можешь! – И, помолчав немного, улыбнулся: – Но лучше всего – резать дыню…"
